Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого - Вячеслав Николаевич Курицын

Среди этих «божьих людей» есть, похоже, трансвестит Иванушка, очень похожий на девушку (князь Андрей так и уверен, что Иванушка — женщина, о чем прямо говорит Пьеру), а пару ему составляет ростовский шут, которого, несмотря на мужской пол, кличут Настасьей Ивановной. Кроме того, есть эпизод со святочными играми, когда «в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах — это был Николай. Турчанка был Петя, гусар — Наташа и черкес — Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями».[50]

В свежую и неподвижно-светлую ночь в Отрадном Соня предостерегает Наташу от полета в небо, от падения в окно; позже явятся в рифму Сонины действия в истории Наташи и Анатоля, там Соня будет предотвращать исчезновение Наташи через дверь.

Берг встал поцеловать руку Вере, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра, — а Борис Друбецкой, прежде чем обнять приехавшего к нему в лагерь Ростова, поправляет шахматы.

Неожиданно появляется сообщение о смерти брата подруги Марьи, Жюли Карагиной; мы о нем раньше ничего не слышали, но это рифма к семейной ситуации Болконских. Жюли, как и Марья, становится в этот момент единственной наследницей миллионов.

Пьер, пообещавший Ахросимовой вытурить Анатоля из Москвы, долго ищет его по городу и в конце концов находит у себя дома (Анатоль приехал к сестре, жене Пьера). Это похоже на историю с Балашовым, которого царь Александр послал на переговоры к Наполеону. Балашов искал французского предводителя четыре дня, фронт за это время сместился (неприятель наступает), и Балашов обнаружил Наполеона ровно в том доме, откуда сам выехал на поиски. Эти моменты не только прелестно рифмуются, но и хорошо дополняют занимательную ритмику «Войны и мира».

Наполеон между тем знает, что «это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр», и это рифмуется, с одной стороны, с тем, что Наполеон уже наследовал таким же образом в Потсдаме Фридриху Великому, а с другой — с опасениями княжны Марьи, что французы войдут в Богучарово, поселятся в доме, генерал Рамо займет кабинет князя Андрея, будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги.

Перед смертью злобный старый князь вдруг назвал дочь «душенькой». После его смерти княжна вспоминает, конечно, это исключительное происшествие, есть глава, в которой она дважды повторяет это волшебное прекрасное слово, даже бьет его на части: «Ду-шень-ка», словно желая прочувствовать глубже, полнее… а заканчивается эта глава звуковым повтором, княжна дважды зовет служанку: «Дуняша! Дуняша!»

Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и не крестясь (очевидно немец) терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать вероятно для возбуждения патриотизма русского народа —

тут вспоминается немецкий лекарь, уважительно терпящий после смерти графа Безухова чужой религиозный ритуал. Выше в этой — с плешивым генералом — главе Пьера принимают за врача, будто Толстой помогает читателю оживить в памяти тот эпизод.

Ростовы эвакуируются из Москвы. Наташа, высовываясь в окно кареты, видит длинный поезд раненых, предшествующий им (в одной из колясок — князь Андрей, чего Наташа не знает), а на два тома раньше раненый Николай Ростов видел со своих носилок носилки с другими ранеными впереди себя.

Граф Ростопчин натравил толпу на купеческого сына Верещагина, его буквально затоптали и разорвали, и через страницу за коляской Ростопчина гонится сумасшедший и кричит: «Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело».

Старый князь вспоминает давнее пресерьезное столкновение с графом Зубовым у гроба Екатерины, а у Лизы Болконской — пародийное светское столкновение с некоей нынешней графиней Зубовой, которую Лиза высмеивает за фальшивые зубы.

Четыре сцены, где главные герои стоят в невыгодном положении перед столом, за которым сидит тот или иной начальник: князь Андрей перед австрийским военным министром в Брюнне, князь Андрей перед Аракчеевым, который должен был рассмотреть записку Болконского с предложениями по военной реформе, посланник Балашов перед маршалом Даву, Пьер в плену перед тем же Даву. Все начальники в первые мгновения демонстративно не смотрят на вошедших.

Три француза — Наполеон, Бурьен, капитан Рамбаль (это тот, с которым Пьер пьет в особняке Баздеева) — периодически говорят о «бедных матерях».

В эпилоге выясняется, что Николай Ростов носит перстень с головой Лаокоона. Лаокоона и двух его сыновей, напомню, задушили змеи. Это возвращение к эпизоду с генералом Раевским, который с двумя сыновьями якобы повел войска в атаку. История Раевских в романе связана как раз с Николаем (о чем подробнее позже).

Там же, в эпилоге, среди подарков, привезенных Пьером из Петербурга в Лысые Горы, есть предназначенная старой графине Ростовой золотая табакерка с портретом ее покойного мужа, и мы уже встречали подобную — золотую и с портретом мужа — табакерку в ее руках в самом начале романа.

Встречаются повторы фраз, выглядящие совсем случайно. Например, у Толстого есть мощная формула «его/мое существование», несколько раз адресованная разным героям.

«Принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть», вынужден, конечно, Пьер. «Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование», — новоиспеченный гвардейский офицерик — это Борис Друбецкой. «День был так хорош, солнце так ярко, кругом все так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование». Это самый знаменитый пример — князь Андрей увидел в Отрадном Наташу. «И дела нет до моего существованья» — второй раз воспроизведет Андрей формулу через несколько абзацев… Она очень выразительно прозвучит в опере Прокофьева.

«Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтоб она не смела попадаться ему на глаза», — это, конечно, об отношениях княжны Марьи с отцом. «Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь…» — мысли князя Андрея. И были еще «существования», оставшиеся в черновиках.

Не могу объяснить почему, несмотря на обилие примеров и солидность конструкции, мне кажется, что у Толстого не